- Когда ты успел? - тем же лукавым тоном осведомилась Герми.

- Ничего, что прозрачные? - продолжала иронизировать Гермиона.

- В следующий раз будь осторожен, - уже вполне серьёзно и назидательно изрекла Герми. - Ну что, коллега, пойдём сохнуть на берег?

Герми рассмеялась:
- Вова, ты просто прелесть! Не перестаю удивляться, откуда ты пополняешь эти свои неистощимые запасы остроумия?

- Ну что ж, - пожала плечами Гермиона, - мне, пожалуй, пора идти - если ты не возражаешь, конечно. - С этими словами она нацепила на мокрые плечи рюкзак.
- Зайдёшь ко мне, как только захочешь. Буду ждать. - Герми запустила руку в потайной карман рюкзака, достала оттуда заветный кулончик и привычным нажатием кнопки вызвала обширную пространственно-временную дыру.

На Атлантиду и Кэт-Айленд опустилась ночь - безмолвная и непроглядно тёмная. А вслед за ночью на древние земли не замедлил опуститься сильнейший ливень. Такого в этих местах не было уже давно. На суше изо всех сил хлестал дождь и рвался куда глаза глядят взбесившийся ветер, а на море разбушевался свирепый шторм. В общем, была как раз та погода, о которой говорят: "Хороший хозяин собаку из дому не выгонит".
На песчаном берегу Кэт-Айленда и в самом деле не было видно ни одной собаки, но зато виднелся силуэт не то подростка, не то юной девушки. Её волосы были невероятно взлохмачены ветром и уже почти полностью падали на лицо. Но не пышные локоны мешали ей отыскивать дорогу на пляже: глаза девушки застилали слёзы...

Гермиона остановилась, чтобы отдышаться. По её распухшему от слёз лицу всё ещё обильно текла дождевая вода, смешанная с солёной водой девичьих слёз обиды, страха, боли и сознания собственной беспомощности. Девушка напрягла затуманенный взор и, по-видимому, осталась довольна увиденным: неподалёку виднелась группа хорошо знакомых ей построек. "Интересно, спит ли Вова? Только бы он уснул покрепче..." Она поплелась дальше, взяв курс на только что увиденные хижины. Она чувствовала, как разрывалось её сердце. Мучительно хотелось умереть.

"И какого чёрта ты идёшь к нему, да ещё в такое время суток?!" - Гермиона готова была обматерить саму себя. - "Володя ведь не терпит человеческой слабости и беспомощности, и уж как всякий мужчина, не переносит женских слёз. И тебе это должно быть известно, как никому другому. Конечно, он, быть может, лучший из всех, кого тебе когда-либо доводилось знать, но он тоже не железный! Даже такому ангелу могут однажды надоесть бесконечные истерики. И что же тебе делать тогда? Топиться? Тогда уж лучше утопиться сразу, без прелюдий... Погляди на море и подумай: это, часом, не ты ему нужна? А, Герми? Ну же, смотри, смотри, не отрывайся! Если хочешь, присядь прямо на песок. Ну и что, что он мокрый? Знаешь, перед смертью пара прилипших к задним карманам брюк песчинок уже не имеет решающего значения... Особенно перед такой смертью..."
Она немного посидела на песке, с садомазохистским удовольствием в глазах глядя куда-то вдаль. Сама по себе терзаемая непогодой морская гладь её уже как-то не особенно интересовала. "Ну как, решилась? Давай, давай... Чего уж тут церемониться: бултых в воду - и адиос! Ну, разве что захлебнёшься чуток... Ну и что, что слизистая носа будет в шоке от такого обилия солёной воды? По сравнению с тем, что эти волны в два счёта раскроят твой бесполезный, ничего особенно не защищающий череп о подводные камни, это - сущий пустяк..." Гермиона сорвалась с уже насиженного места и сломя голову понеслась к уже упоминавшимся строениям.
Наконец девушка достигла дома Владимира. Она прислушалась к происходящему за стеной самой большой и крепкой на вид хижины и осталась вполне довольна. Всё складывалось, как она хотела: Владимир мирно спал. Герми на цыпочках вошла внутрь. Её догадка подтвердилась: хозяин дома уютно расположился в гамаке. Его красивое лицо выражало тихое, спокойное счастье. "Вот, пожалуйста! Перед вами, юная леди, отличный образец гармоничного человека: здравый ум, трезвая память, чистая совесть и простое человеческое счастье. Не то, что некоторое: когда пять часов в сутки нормально проспишь, тогда и счастье! Эх, Володя, Володя..."
Гермиона достала из кармана загодя припасённый листок из блокнота. На столике рядом с гамаком, к великой радости Герми, лежала ручка. Не помня себя в новом порыве безумия, девушка быстро схватила письменную принадлежность и нацарапала на листке следующее:

Володенька, я люблю тебя и буду любить. Всегда.

Критически оглядев скромную эпистолу, Гермиона едва подавила в себе искушение дописать: "People die, but real love is forever". "Ага! Никак, мы уже пришли в норму? Может, ещё и топиться не будем?" Гермиона неистово затрясла головой, яростно смяв в руке записку, и не разбирая дороги понеслась прочь, куда глаза глядят. Впрочем, последнее можно было сказать о ней чисто фигурально: она снова едва ли видела чуть дальше собственного носа...

Гермиона сидела на песчаном берегу моря и смотрела невидящими глазами куда-то в одну точку - не то как тихая сумасшедшая, не то как размечтавшийся кот. Она уже давно перестала обращать внимание на порывы ветра, растрёпывавшие её волосы, которые затем укладывались на её лице, равно как и на припустивший ещё сильнее дождь. Мрачный пейзаж по-прежнему освещали молнии, но и это уже перестало волновать девушку. Она встала и яростно швырнула в воду попавшийся под руку камушек, затем другой, третий... Но даже злость не увеличила скромных Гермиониных силёнок, и она бессильно опустилась на прежнее место, закрыв лицо руками. Если бы кто-нибудь стоял в это время позади неё, то увидел бы, как содрогаются худенькие девичьи плечи.
"Я неудачница. Мало того - я бездарь, я ничтожество, да ещё и сволочь! Ты сейчас о Володе подумала? Представь, каково ему было бы проснуться, выйти на берег после шторма и увидеть на берегу твой труп? Бедный Вова... Он ведь этого не заслужил... Может, ты недостаточно сильно его любишь?" Она вновь заплакала. На этот раз стоя у неё за спиной можно было бы услышать приглушённое всхлипывание. Немного погодя девушка несколько успокоилась и вытерла не перестававшие литься из глаз слёзы.
"А собственно говоря, какого чёрта ты так распереживалась? Ведь ты же сама нашла самый разумный выход: залечь на дно и не высовываться недельки три. А лучше - до самого окончания работы. Ты ведь и раньше не собиралась адресовывать её таким, как они. А когда ты закончишь давным-давно начатое и сто раз обещанное, то против тебя вряд ли посмеют что-либо говорить всякие там, понимаешь, готочки... эмочки... неформалочки...
Хр-р-р-р... Хр-р-р-р-р-р..."
Буря постепенно улеглась. Но Герми этого уже не видела: она мирно уснула сидя, положив голову на колени...

Гермиона уснула. Уснула спонтанно, впервые за много лет не прилагая к этому никаких усилий. Поначалу это был тяжёлый сон без сновидений. Спустя время она словно очнулась от глубокого обморока. У Герми сильно болела голова, и с каждым новым усилием, которое она прилагала, чтобы совсем очнуться, боль усиливалась. Поэтому девушка решила, как ей казалось, лежать и дальше, не открывая глаз. Но кроме этого Герми ещё почувствовала, что её словно захлестнуло волной приятного тепла неизвестно откуда. Эта волна нежно ласкала Герми согревая её продрогшее тело ровно столько, сколько нужно. Головная боль мало-помалу исчезала... В конце концов Гермиона решилась открыть глаза - медленно, сначала один, а потом другой... Девушка с удивлением обнаружила, что всё это время спала на открытом пространстве, да ещё и сидя на корточках, чуть ли не зарыв голову в песок подобно страусу. Герми поспешно подняла голову, чтобы осмотреться (к счастью, уже начинало светлеть). Головная боль тут же яростно пронизала её голову с левой стороны. В следующую секунду она увидела рядом с собой лицо Владимира и поняла, что согревало её во сне...

- Как ты здесь оказался, милый? - удивилась Гермиона, увидев рядом с собой возлюбленного. Судя по его внешнему виду, он просидел здесь почти всю ночь. - Ой, Вова, ты, наверное, жутко продрог! -  Она улыбаясь сняла с плеч ветровку и, с трудом поднявшись на ноги, заботливо надела её на молодого человека.
- Так-то лучше, - улыбнулась Герми и обняла любимого за плечи, склонив голову так, что её волосы смешались с его волосами. - У тебя вообще зуб на зуб не попадает, а мне достаточно одного лишь твоего взгляда, чтобы согреться. - Герми нежно поцеловала его в щёку и потёрлась носом о его волосы. Это было необычайно приятно...

Герми уже забыла, зачем пришла на этот берег, забыла, о чём думала пять минут назад, забыла обо всём на свете... Она с наслаждением закрыла глаза. Её губы вновь и вновь сливались с губами возлюбленного, она мало-помалу стала отвечать на его поцелуи - сначала неуверенно и застенчиво, а затем - всё более и более страстно. Герми уже ни о чём не думала: она полностью доверилась Вове и погрузилась в сладкое, дурманящее забытьё, которое ей дарили его объятия и поцелуи... Она, наверное, не обратила бы никакого внимания даже на цунами, случись ему прокатиться в этих местах. Ей вообще было решительно всё равно, что произойдёт в следующую секунду, только бы не кончалось это волшебство...

Гермиона с трудом заставила себя оторваться от губ Вовы: необходимо было немного отдышаться. Она по привычке склонила голову на грудь возлюбленному и прижалась к нему, словно ища опоры и защиты. Судя по улыбке, вскоре заигравшей на лице девушки вслед за ярким румянцем, она всё-таки нашла и то, и другое.
Над головами влюблённых уже взошло солнце. Светило, по-видимому, было в ударе, и совсем скоро начало немилосердно припекать. Поначалу ни Герми, ни Володя не ощущали губительного воздействия солнцепёка на непокрытые головы, но теперь Герми внезапно почувствовала сильное головокружение. Она слегка отстранилась от Владимира и, схватившись за голову, присела на песок. В глазах у девушки потемнело...

Постепенно Гермиона очнулась. Вначале она с удивлением обнаружила, что лежит уже не на песчаном пляже, а на очень даже мягкой и уютной кровати. В воздухе ощущалась приятная прохлада. Где она находится? Герми не могла ответить на этот вопрос, и решила не мучить себя этой загадкой, а покамест просто немножечко насладиться спокойной обстановкой, не открывая глаз.
Девушка полежала так минут пять. Затем её вновь стал мучить проклятый вопрос, что же произошло. Понемногу к Герми вернулась память. Она вспомнила вчерашнюю истерику, ночной шторм, встречу с Володей и рассвет... Но дальше в восстановленной памяти был провал - головокружительно глубокий и непроглядно тёмный. В конце концов Гермиона решительно открыла глаза и увидела рядом с собой... Владимира. Он был явно измождён и испуган. Герми уже не на шутку забеспокоилась за него, но тут до неё дошло... Девушка покраснела до самых ушей. Она ведь была у Вовы дома, лежала на его постели! Герми приподнялась на локтях (на большее просто не хватило сил) и как можно спокойнее спросила:
- Что случилось, Вова? На тебе лица нет!

- Нет-нет, Володенька, - покачала головой Гермиона, - мне ничего не нужно: лишь бы ты был рядом. А чувствую  я себя... Впрочем, неважно: это моё обычное состояние.
Герми слабо улыбнулась и присела на кровати. Ещё одно усилие - и она встала, на ватных ногах подойдя к Вове. Девушка обняла его сзади за плечи и прижалась щекой к его щеке, нежно прошептав:
- Какой же ты у меня всё-таки заботливый...

Гермиона, блаженно улыбаясь, прикрыла глаза. Ей было хорошо... Даже не глядя на Владимира, она видела его сияющие очи, красивое юношеское лицо, обрамлённое длинными волосами, нежную улыбку... Девушке было страшно даже представить, какой была бы её жизнь без этого человека. Хотя нет, он не человек, а гораздо лучше! Володя - небесное создание, ангел, а быть может, и настоящее божество... Она уже знала, какими способны быть люди; Вова однозначно не мог быть таким. Герми на минуту стало стыдно, что ею порой на секунду овладевало смутное подозрение касательно его настоящих намерений и морального облика, стыдно до слёз. Спустя мгновение Гермиона вспомнила, где находится и что было мочи прикусила язык (проверенное девушкой средство для остановки рёва). Она проглотила уже успевшие выкатиться из глаз слёзы и взглянула в глаза возлюбленному:
- Всё будет хорошо... Правда, Володенька?