После первоначального сплава шока и истерики сознание Гермионы заволокло туманом от нестерпимой боли. Девушке на мгновение показалось, что с её ног сдирали или только что содрали кожу. Глотая слёзы, словно маленькая обиженная девочка, она протяжно застонала. Герми слышала голос Владимира, понимала его слова и ощутила глубокую признательность к нему, но никак не могла ни сдвинуться с места, ни даже заговорить. Наконец до темпонавтки дошло, что нужно что-то делать. Герми на автомате вскочила с постели и понеслась на кухню. По грохоту из-за стены Вова понял, что девушка убежала в "секретную" её часть, где находились холодильник и прочие атрибуты современной ей, но никак не мезоамериканской кухни. Мысль об этом повергла юношу в лёгкое недоумение: да, он спрашивал о жире, но ведь это так, на крайний случай, когда под рукой нет аптечки! Впрочем, не успел Владимир как следует пораскинуть мозгами, как Гермиона вихрем влетела обратно в комнату, на сей раз направившись... к шкафу. Порывшись в замаскированном шифоньере пару секунд, девушка вновь исчезла из виду - только мелькнула перед Вовкиным носом какая-то тряпочка, которую парень идентифицировал как юбку. Владимир перестал что-либо понимать. "Неужели дела Ордена и лично Герми так плохи, что ей приходится рвать на бинты одежду?" - мелькнуло в голове. Тем временем Гермиона, громко хлопнула дверью, которой её возлюбленный до этого ни разу не замечал; из-за неё вскоре послышались грохот и ругань...
   ...Герми осенило. К ней буквально на днях заходила старушка-целительница, обучавшая любознательную девушку местной народной медицине и попутно пытавшаяся выдать "непутёвую" ученицу замуж. Впрочем, Гермиона охотно прощала бабульке все "грехи" за искреннюю моральную поддержку, порой принимавшую вполне материальные формы. Так было и теперь: девушка внезапно вспомнила, что буквально пару дней назад наставница принесла ей некую чудодейственную мазь от ожогов. Сомнений не было: Герми поставила горшочек с мазью в старый нерабочий холодильник, боясь (скорее всего, напрасно), что лекарство испортится прежде, чем понадобится кому-нибудь. Превозмогая боль, темпонавтка на всех парах понеслась на кухню, быстро различив мазь по приятному, мгновенно запомнившемуся ей запаху, зажала в кулаке попутно выхваченный из аптечки бинт и припустила обратно. По дороге девочка поняла, что ноги её горят. Особенно худо приходилось той части ног, где ткань почти прилипала к коже. Гермиона подумала, что о брюках и о любой длинной одежде в ближайшие несколько недель придётся забыть. С этой мыслью она, возвратившись в комнату, подлетела к шкафу. Конечно же, то, что было нужно ей в данный момент, спряталось где-то в недрах шифоньера. Всё же типично бульдожье упрямство Герми сделало своё дело, и девушка в конце концов извлекла на свет Божий юбку из тех, которые принято путать с широкими поясами. "Хм, а ведь теперь и весь прикид придётся менять!" - подумала темпонавтка, меланхолично взглянув на свою безразмерную футболку. С этой мыслью Герми схватила первую попавшуюся ей маечку и помчалась в ванную...
   Захлопнув за собой дверь, Гермиона стянула с себя джинсы, при этом ругаясь сквозь зубы на всех известных ей языках, и принялась смазывать ожоги. Это стоило ей поистине титанических усилий: если защищённая брюками кожа просто слегка покраснела, то на месте прорезей, прямо на коленях, она уже зловеще вздувалась. Герми в любой момент могла потерять сознание от боли, а потому то и дело закусывала губу, царапала себе руку до крови или вытирала лицо жёстким полотенцем, смоченным в ледяной воде. Прошло не меньше десяти минут, прежде чем она удостоверилась, что уже можно накладывать повязки; ещё больше времени пошло собственно на перевязку ног. После этого переодевание показалось девочке детской забавой...
   Окончательно приведя себя в порядок, Гермиона отважилась взглянуть на себя в зеркало и, к вящему своему удивлению, обнаружила, что очень нравится себе. К выбранной наугад маечке, как оказалось, был пришит корсет, сделавший и так отнюдь не пухленькую Герми ещё тоньше. Хотя ноги девушки и были перебинтованы возле колен, короткая юбка ей очень шла. Глаза Герми как-то незаметно увеличились, стали как никогда тёмными и глубокими. Гермиона и раньше замечала это за собой, но тогда не выдерживала собственного взгляда. А теперь всё было иначе: в её глазах плясали радостные, весёлые огоньки, вызвавшие на её губах улыбку. Девушка попыталась пригладить волосы - спутанные, торчащие во все стороны, непослушные даже в мокром виде (перед этим Герми, чтобы прийти в себя, по своему обыкновению помыла голову), но быстро махнула на это рукой и вышла из ванной.
   Тем временем Вова сидел развалясь в кресле, спиной к потайному входу в комнату, поглощённый чем-то чрезвычайно интересным. Герми, осторожно и практически бесшумно закрыв дверь, мысленно процитировала старый анекдот: "Сейчас мы его немножко попугаем..." и подкралась к парню на цыпочках. Мгновение - и Гермиона прикрыла его глаза ладонями.
   - Угадай кто! - еле подавляя в себе смешок, пропела девушка...