Герми совсем лишилась разума, наконец-то услыхав голос любимого и увидав его сияющие глаза. Она горько разрыдалась и крепко-крепко сжала его ладони в своих. Увидев, как Вову при этом перекосило от боли, девушка едва не впала в настоящее отчаяние: значит, хотя бы одна рука у него точно повреждена! Герми нежно обняла его за талию и помогла усесться на полу.
- Володенька, ну что за глупости! - не переставала всхлипывать она. - Лучше скажи, что у тебя болит. Идти можешь? Если что, можешь опереться на меня! - С этими словами Герми громко высморкалась в первую попавшуюся тряпку. Кажется, в мирное время она что-то ею мыла или вычищала, но в данный момент это, конечно же, не имело никакого значения...

Герми слабо, измученно улыбнулась, зная, что отчего-то её улыбка всегда приводит Вову в восторг. "Эх, Володя! Тебе лишь бы обниматься да целоваться!" - с нежностью и лёгкой иронией подумала девушка.
- Ну, пошли, - вздохнула Гермиона и стала осторожно вести Володю за руку в комнату. Усадив парня на кровать, девушка нарочито строго посмотрела на него и... так и застыла с открытым ртом. Его плечо было в крови.
Едва опомнившись, Герми вскрикнула от ужаса. Она уже не боялась ни боли, ни кровотечений, но при этом запросто теряла разум при виде никем не останавливаемой крови. Её язык был как бы скован ужасом, и она в гробовом молчании заметалась по комнате в поисках аптечки и своего запаса лечебных трав. Перевернув всё вверх дном, девушка поняла, что трав в хижине не было. Но ведь она точно видела их у себя дома - она ведь даже собирала некоторые из них сама! В отчаянии Герми бросилась на кухню и... нашла их в старом нерабочем холодильнике.
В конце концов запыхавшаяся Герми оказалась перед озадаченным Вовой.
- Ну, давай, охотник на ягуаров, снимай рубашку, - скомандовала девушка, пытаясь убрать с лица непослушные волосы.

Герми тяжело вздохнула. "Ох уж этот мне слабый мужской пол... Сейчас он, конечно, храбрится, а едва я прикоснусь к раненому плечу, бедолагу опять перекосит от боли" Но делать нечего, пришлось аккуратно, буквально по лоскуткам отделять от руки прилипшую ткань. Спустя пару минут рубашка уже мирно покоилась в корзине для грязной одежды, а в воздухе распространился сильный запах антисептика. Мазь приятно холодила плечо Владимира, но, как Герми и предугадала, парень уже стиснул зубы от боли, прежде чем она взялась накладывать шину.
- Больно? - тихо спросила девушка. - Извини, Володя, ничем помочь не могу. - Тут ей пришло в голову нечто безумное, но судя по тому, как заблестели её глаза, ужасно привлекательное. Она улыбнулась: - Разве что...
В следующее мгновение Вова почувствовал лёгкое, нежное прикосновение Гермиониных губ к его губам.

Стоило Герми лишь легонько прикоснуться к губам любимого, как её обнял Володя, обнял крепко и страстно - даром что одной рукой. Гермиона чувствовала, что не может противиться таким объятиям и позволила любимому поцеловать себя в ответ - раз, другой, потом ещё и ещё... Это немножечко смущало девушку, но в то же время доставляло ей невероятное удовольствие. И вдруг ей на голову как будто бы разом вылилось целое ведро холодной воды. Она слегка отстранилась от Вовы. На её губах играла озорная улыбка, но голос зазвучал нарочито строго:
- Неплохо целуешься, красавчик! Так, может, ты и вовсе здоров, просто симулируешь, а?

Глядя на Вову, Герми только ласково улыбнулась. Он ещё никогда не был таким забавным и трогательным... Девушка приблизилась к нему, нежно обвила шею возлюбленного рукой и вновь прильнула к его губам. На этот раз наивной девочке хотелось сделать это как-то по-особенному, и она стала вспоминать, как обычно целуются в кино. Спустя примерно минуту Герми сделала попытку оторваться от любимых губ, оставшись довольной своими действиями, но Владимир тут же обнял её, не дав уйти. Герми только и смогла, что чуть-чуть отстраниться, а затем прошептала ему на ухо:
- Не сейчас, Володенька. Я очень волнуюсь за тебя: в здешнем климате даже необльшое промедление может оставить тебя без руки. Так что пока потерпи. Зато после этого я поцелую тебя ровно столько раз, сколько ты захочешь!

Герми тяжело вздохнула: как назло, Володину руку здорово искромсала сломанная кость. Девушка немедля потянулась за книгами по медицине. Руки отказывались повиноваться и крепко хватать нужные тома; в результате Гермиона выронила из рук самую толстую книгу. Фолиант шумно опустился на пол, а Герми испуганно ойкнула: она и так была напряжена сверх меры. Когда девочка наконец пересилила себя и, справившись с трясущимися руками, открыла одну из книг на нужной странице, то ничего утешительного там не обнаружила. Сцепив зубы, Герми склонилась над Владимиром и стала осторожно накладывать шину.
"Чёрт, где же бинты?! А, вот они... Ф-фух!"
"Тра-та-та... These wounds don't seem to heal, this pain is just too real... Тьфу ты! Перестань, Герми, ещё накаркаешь."
"Та-а-а-ак... А теперь... теперь... Ой, бли-и-и-и-ин!!!"
- Вовочка, солнышко, тебе очень больно? - извиняющимся тоном спросила Гермиона. В последний момент произошло то, чего она больше всего боялась: одно неверное движение - и бинты на плече юноши окрасились кровью. - Честное слово, я не хотела, я не думала, что так получится... Погоди чуточку, я уже закончила, теперь заварю что-нибудь успокоительное и всё будет хорошо, честное слово...

Герми села на постель рядом с Вовой и внимательно посмотрела на него. С перебинтованной рукой парень выглядел трогательно беспомощным и беззащитным. "Мой, мой, мой до конца..." - торжествовал внутренний голос девушки. Она нежно улыбнулась ему и взяла его за здоровую руку.
- Сначала пошевели пальчиками... Да нет, не этими! - Оба расхохотались. Владимир повиновался и послушно пошевелил пальцами левой руки. Гермиона осталась довольна. - А теперь, как и было обещано...
С этими словами она потянулась к Володиным губам.

Гермиона нежно и стыдливо коснулась любимых губ, а взамен получила упоительно долгий и горячий французский поцелуй. Девушка почувствовала, что от смущения краснеет до самых ушей. Голова кружилось и было трудно дышать. "Не гони волну, Герми", - попыталась успокоить себя Герми, - "просто в хате душно - как, впрочем, и на улице. Наверное, с минуты на минуту опять начнёт лить как из ведра".
Спустя несколько минут, в то время как Вова всё не отрывался от губ Герми - теперь уже не она целовала его, как было обещано, а он её, - снаружи и впрямь начался дождь. Он не набирал силу постепенно, а сразу вступил в свои права, как бы вознамерившись залить всё вокруг. Герми мысленно радовалась тому, что находится в уютной хижине, максимально защищённой от разгула стихии, и попыталась покрепче обнять Владимира. В ответ парень тоже обнял её с новой силой и нечаянно потянул её за одну из лент в волосах. Правая коса Гермионы мгновенно рассыпалась на её плече волной тёмных волос. Это заставило Вову на мгновение отпустить девушку, чем она и воспользовалась, распустив и другую косу. Она тряхнула волосами, дабы привести их в порядок. Впрочем, порядок, воцарившийся после этого на девичьей головке, был несколько странным: ничем не сдерживаемая копна волос делала Герми очень похожей на маленькую ведьмочку. Что касается лент, то они уже мирно лежали на столе.

Едва Владимир обнял Герми опять, она покорно отбросила голову немного назад. На её губах заиграла довольная улыбка, а глаза сами собой закрылись. Она так и не поняла, как горячие, страстные губы любимого оказались на её шее. Девушка вновь почувствовала, что готова сгореть от стыда, но вместе с тем все эти прикосновения, объятия и поцелуи доставляли ей ещё ни разу ею не испытанное и потому ни с чем не сравнимое удовольствие. Губы девушки были чуть-чуть разомкнуты из-за того, что ей стало труднее дышать, и тут же, словно по волшебству, их опалил страстный поцелуй. Этот поцелуй окончательно лишил Герми собственной воли, и её удерживала от падения лишь сильная рука Вовы...

Поначалу Герми ровным счётом ничего не соображала, просто упиваясь своим головокружением, которое ей принесли поцелуи любимого. Но вот его губы опять слились с её губами, и... По телу Гермионы будто бы пробежал электрический ток. Она ясно осознала, где, в каком положении находится и что делает, и её передёрнуло. Девушкой овладело смешанное чувство стыда, злобы и негодования, и она изо всех своих скромных силёнок оттолкнула Владимира обеими руками. От неожиданности парень отлетел на другой конец кровати, приняв там полусидячее, полулежачее положение. Что же касается Герми, то она едва не метала взглядом молнии, а лицо её исказилось от ярости и ужаса.
- Перестань! Сейчас же! Не! Трогай! Меня!!! - в беспамятстве прокричала Герми. Последние слова девушка произнесла уже на выходе из хижины: она встала с постели и бросилась бежать. Из её глаз ручьём полились слёзы. Что же касается Вовы, то он корчился от боли в сломанной руке, которую сильно задел удар Гермионы.
...Герми оказалась во дворе и остановилась. Её по-прежнему трясло от овладевших ею противоречивых чувств. С одной стороны, девушке казалось, что на свете нет, не может или, по крайней мере, не должно быть ничего такого, в чём бы она стала противоречить или отказывать любимому. Но вместе с тем ей казалось, что она только что едва не совершила нечто ужасное - если и не грех, то, во всяком случае, большую ошибку. Её слегка тошнило, как если бы она чуть-чуть коснулась чего-то мерзкого, грязного... В её теле словно обитали две Гермионы: одна - наивная маленькая девочка, а вторая - живой комок нервов, озлоблённая, упрямая, немного циничная. При этом девушке предстояло ещё и решить важный вопрос: куда бежать дальше?
"Может, на дерево? Забраться повыше, ну, и..."
"Дура! Какое, на хрен, дерево?! То, что ты по гороскопу Обезьяна, ещё ничего не значит. Вовка успеет догнать тебя прежде, чем ты найдёшь ветку, способную выдержать натиск той части твоего тела, которой ты думаешь. Чё, говоришь?! У него рука сломана, и он туда не залезет?! Бред. Володька и одной рукой до тебя прекрасно дотянется. Так что давай лучше дуй на кухню, за занавеску. Там он тебя искать не станет, просто потому что никогда туда не заглядывал, а если что, лучше заберись на стул или стол, чтобы не было видно ног".
Гермиона решительно двинулась по направлению к кухне, не заметив стоящей, вернее, лежащей на её пути огромной лужи. Не перествавший трудиться ливень уже успел превратить улицу в сплошное тёмно-коричневое месиво. Неосторожная Герми не преминула поскользнуться на этом месиве, и...
"Блиииииииииииииииииииииииииииин!!!!!!!!!!" - мысленно заорала первая Герми. Что касается второй Герми, то она предпочла прошипеть совсем другое, куда более крепкое, словечко (хотя и на ту же букву). Вслух.
...
Гермиона, Магистр Ордена Хроноса, организации с убогим прошлым и сомнительным будущим, лежала в безбрежной луже. Её платье, лицо и волосы были забрызганы грязью, но глаза при этом выражали душевное состояние, крайне близкое к нирване. Впрочем, глаз было почти не видно ввиду их заурядных размеров и того, что на коротком пути с кровати в лужу их обладательница успела пролить минимум целый стакан солёных девичьих слёзок. 
"Ой, чёрт возьми, больно-то как!" - поглядела Герми на вытащенные из лужи ладони. Их страшно щипало: возможно, девушка, всегда опиравшаяся при падении на руки, немного содрала с нежных, ещё детских ладошек кожу. Коленям, по всей видимости, тоже пришлось несладко. "Ну вот. Содрала коленки, как маленькая". - "А почему, собственно, "как"? Ты малая и есть. Сущий ребёнок... Ну скажи мне, куда тебе ещё и... гм..." - "Но разве существует на свете то, что не позволено ему? Он ведь такой красивый, такой умница..." - Из-под тёмной водной глади раздалось невразумительное бульканье: это трагически шмыгнула носом Гермиона. Едва не захлебнувшись, девушка резко подняла голову и стала хватать воздух ртом. Немного отдышавшись, она столь же резко опустила голову обратно, не в силах дальше удерживать её в неудобном положении.
"Жесть... На мне белое платье, на моей кровати полуголый парень с забинтованной рукой, а я мирно лежу в луже, как свинья. Даже не подозревала, что у Найтвиша, оказывается, про меня песня есть: "It is the end of all hope to be someone like me!"..."
"Вот-вот! Полностью, между прочим, солидарна с найтами: то, что ты сегодня натворила, - это полный... Ладно, не буду, не буду! В конце концов, не всё так плохо: уж лучше полежи в грязной луже под дождём, чем... Заодно и о поведении своём подумаешь".
...
Прошло уже минуты три. "А мне здесь нравится, ыыыыыы... гыыыыыы... Мило..." Вода в луже (насколько заслуживает столь почётного имени та мерзкая жижа, в которой расположилась темпонавтка) была противно-тёплой, но всё же она немного освежила лицо Герми, которое пылало так, словно обгорело на солнце. Теперь единственным обстоятельством, раздражавшим девушку, были дождевые капли, одна за другой пикировавшие на почти не подававшее признаков жизни девичье тельце. Особенно почему-то выводило из себя то, что время от времени капли слегка били по затылку. Герми явно пришла пора вставать.

Гермиона уже собралась было потихоньку вылезать из лужи, как вдруг она услышала не то сбоку от себя, не то за своей спиной чьи-то шаги. Немного погодя девушка увидела постепенно удалявшегося от неё Вову. Парень даже не удостоил её взглядом, небрежно бросив холодное "до встречи", и скрылся в неизвестном направлении. Это так шокировало Герми, что она неожиданно для самой себя резко встала и быстро заморгала глазами. Спустя несколько секунд до неё дошёл смысл только что произошедшего, и Герми почувствовала, как её сердце сжалось от боли - не метафорической, а самой что ни на есть настоящей. Бедняжка со всех ног бросилась в хижину, громко всхлипывая, а там не переодеваясь бросилась на кровать, вцепившись изо всех сил в подушку и едва не вгрызаясь в неё зубами.
"Зачем, почему, за что?!?!?! Вова ведь не настолько глуп, чтобы решить, что я могла так быстро и так резко перемениться к нему. Неужели он никогда не интересовался моими чувствами, неужели он не понимает меня?! И почему, почему милый, нежный, ласковый Володенька вдруг стал таким невыносимым, таким холодным?.. Неужели это и есть его истинное лицо?! Нет, нет, не верю!!!" - Гермиона уже готова была кричать во всё горло - так больно ей было. - "Это, конечно, я во всём виновата, и за это я должна быть наказана... Но Боже мой, зачем так жестоко?! Разве ты не знаешь, Володенька, что я не могу жить без тебя?"
Тут Герми наконец-то ухватила за хвост доселе неуловимую мысль - пугающую и соблазнительную одновременно. Если она не знает, как жить дальше, так может быть... Да. Именно. Смерть. Вот что тебе нужно, Герми. Не бойся - это всего-навсего сон, вечный сон...
Девушку передёрнуло. Она деловито уселась на постели и уставилась в одну точку. А почему бы и нет? Сколько она ни будет искать замену своему потерянному счастью, ни к чему хорошему это не приведёт. Она могла бы с головой уйти в науку, обзавестись верными друзьями, наконец, просто помогать людям. Но долго ли она сможет прожить "сапожником без сапог" - днём мило улыбаться всем и каждому, а ночью вгрызаться в подушку, стараясь не взвыть от боли в душе, чтобы никто не услышал её рыданий и воплей - ведь никто, никто на свете ей теперь не поможет? Так зачем же мучить себя понапрасну? Просто приготовь немного отравленного питья, сделай глоточек, и...
Она ухватилась за голову обеими руками. "...и пусть меня похоронят рядом с Профессором". Но тут из самых дальних глубин её израненной души вырвался отчаянный вопль: "Нет! Не-е-е-е-е-ет!!! Не хочу умирать, не хочу!!!" Герми почувствовала, что сходит с ума. Девочка уже была не в силах себя контролировать. Ноги сами понесли её к письменному столу, а руки схватились за ручку и мятый клетчатый лист бумаги. Вскоре на этом несчастном огрызке появилось лишь одно слово, написанное корявым детским почерком. Оно не было результатом размышлений Гермионы. Нет, это был настоящий крик души, это был нащупанный вслепую неожиданно восставшим подсознанием неверный путь к спасению... Всё в том же беспамятстве девушка достала из шкафа маленькую хронокапсулу и упаковала туда записку. Ещё немного - и приборчик бесследно исчез.
А слово это было -
ВЕРНИСЬ!!!

...Едва хронокапсула исчезла, на её месте раздался громкий хлопок: это мгновенно заполнилось воздухом опустевшее пространство. Герми не была к этому готова, и потому громко взвизгнула, растерянно сев на пол. В следующее мгновение она уже деловито потирала руками голову, пытаясь вспомнить, почему она находится на полу. Девушка отлично помнила события этого утра, всё ещё не подошедшего к концу: сначала она встала в очень хорошем настроении и решила принарядиться, затем пришёл Вова, потом она ушла готовить завтрак, а на кухню забрёл ягуар, потом Вова повредил руку, а она взялась лечить его... Дальше - как отрезало. Ах, чёрт побери, где же Володя? Куда он подевался, в какую шкоду уже успел влезть? Гермиона озадаченно почесала затылок и вышла во двор.
Снаружи не переставал лупить дождь. "Он что, камикадзе - свалил в неизвестном направлении, в незнакомом городе, в такую погоду, да ещё и травмированный?!" Девушка отправилась на поиски любимого.
...Вернулась Герми только спустя пару часов. Она прочесала все окрестности, но Вову так и не нашла. Девушка вздохнула, поплелась в хижину и там наконец-то поняла, что вся забрызгана грязью.
- Слушай, ёжик, иди помойся! - с ухмылкой на лице процитировало старый анекдот чумазое существо в зеркале, по идее, являвшееся Гермионой. Герми покорно проскользнула в потайную дверь, вёдшую в душ, и вскоре вернулась оттуда уже совершенно чистой, хотя и взлохмаченной, как пещерный человек. На девочке были любимые рваные джинсы и безразмерная футболка с красивым рисунком. От самой Герми за версту пахло розовым маслом.
- Вова, ты где? Отзовись! Это уже не смешно! - громко прогнусавила куда-то в пространство Гермиона и уселась в кресло, нарочито надувшись, как мышь на крупу. Ответа не последовало, и девочка решила заняться каким-нибудь делом...

...

В Лубаантуне наступил вечер. Из хижин индейцев слышалась разного рода возня - преимущественно весёлая. Только в одном доме было тихо. И это был дом Гермионы. Герми затаив дыхание сидела на полу и рассматривала голодными глазами разложенную перед ней подробную карту Южной Америки. Рядом лежало несколько книг, одни были раскрыты, другие закрыты. Хозяйка дома как раз отложила в сторону одну из них (это был дневник Перси Фосетта), чтобы зачем-то свериться с картой. Она была совершенно поглощена своим занятием, как вдруг совсем близко услышала знакомый голос, звавший её по имени. Для Герми не составило ни малейшего труда догадаться, кто бы это мог быть, и она резко поднялась на ноги.
- Володенька!!! - Девушка бросилась на шею любимому, крепко поцеловав его. - Ты где пропадал?

От внимания Герми не ускользнули нотки смущения в голосе Вовы, но она не стала делать ему поблажек и грозно изрекла:
- Я совсем сбилась с ног, оббегала весь город, но тебя так и не нашла! Как так можно - травмированному, без предупреждения?!... - Тут Гермиона почувствовала, что смертельно устала (несмотря на то, что мозг девушки избавился от воспоминаний о сильном потрясении, оно всё же отняло у неё немало сил), и смягчилась: - Не беспокойся, Володенька, со мной всё хорошо, не понимаю, почему ты спрашиваешь. Кстати, рубашку твою я уже постирала и высушила. - С этими словами девушка вытащила из замаскированной "стиралки" и свою, и Володину одежду.

Гермиона нежно-нежно погладила Вову по щеке и ощутила всё ещё остававшуюся на его коже тёплую влагу.
- Ну что ты, Володенька! Ведь это мне только в радость! Но ты немного спутал: не блинчики, а оладки. С мёдом. - Вконец растроганная Герми всё же нашла в себе силы улыбнуться и продолжила: - Милый, не желаешь ли ты остаться здесь и поужинать со мной? Я как раз собиралась поджарить немного рыбы!